Протоиерей Геннадий Фаст: «Нельзя отделять ум от сердца» (статья в журнале “Православие и современность”)

Проблема дефицита пастырей действительно есть. Священников много (хотя жизнь требует еще большего их количества), а вот пастырей добрых, конечно же, не хватает. Пытаться провести черту и делить священников на тех, которые являются пастырями, и тех, которые ими не являются, — это духовно вредно и относительно конкретных лиц недопустимо. Однако постараемся поразмышлять о проблеме.

«Пастырский дефицит» связан, конечно, с общим духовным оскудением. Не надо думать, что это примета только нашего времени. Об этом печалились во все времена. Однако мы живем сейчас. В чем же причины нашего сегодняшнего оскудения? Они различны, но прежде всего следует задать вопрос: всегда ли у человека, сначала внешне воцерковившегося, а затем и принявшего священный сан, имело место духовное возрождение, встреча со Христом и отречение от этого мира? Если человек не видел себя погибающим грешником, которого спасает Христос, если он не узнал во Христе своего Спасителя, если он, даже и осознав это умом, догматику в семинарии изучив, не пережил это сердцем — какой получится из него священник? Он может быстро сориентироваться в приходской жизни, в жизни клира, он может быть неплохим человеком, дисциплинированным исполнителем своих обязанностей, но духовная жизнь будет ему чужда. Если у этого человека будут подопечные, в том числе и молодые, начинающие в вере люди, он будет и их встраивать в определенную систему. Это само по себе не худо, но приобщить их к жизни внутренней, к жизни духовной он не сможет. А запрос есть, и он остается неудовлетворенным.

Необходимо, чтоб и духовная жизнь в Церкви, в конкретном приходе стояла на первом месте. За внешней жизнью, хотя бы даже и благообразной, за исполнением многочисленных обязанностей не должна теряться внутренняя жизнь. Внутреннее нельзя приносить в жертву внешнему. Ведь это приводит к тому, что пастырь сам духовно не питается. Как же он сможет напитать других?

Приходится иногда слышать жалобы от священников, что на духовные темы поговорить им не с кем, и это в среде клира! Меж тем духовное общение между священниками — именно духовное — очень важно. Необходимо, чтобы пастыри, встречаясь между собой, читали Библию, обсуждали богословские, духовнические вопросы, чтобы между ними происходила духовная беседа, а не только обсуждение текущих проблем, хотя без этого тоже не обойтись. Как ценили духовное общение между собой святые отцы Церкви! Один из примеров — дружба Павла Фивейского и Антония Великого.

Вопрос: чем здесь может помочь семинария и не надо ли что-то в ней изменить? Семинария должна давать знания, это безусловно, пастырь должен быть академически образован, богословские знания не могут быть недооценены. Однако семинария должна быть еще и училищем благочестия. Свою академическую функцию семинарии в основном выполняют — знания дают. Другой вопрос — реализация семинарии как училища благочестия. Это архаичное выражение, но мне оно очень близко. Некое училище благочестия должен пройти каждый будущий или начинающий пастырь. Сделать так, чтобы семинария стала таковым, совсем непросто. Для этого требуется огромная работа. Одно из ее условий — духовно-братское общение епископа со священниками. Не только административное общение, которое неизбежно, но и духовное. Образец — общение Христа с апостолами. В Евангелии описано не так много случаев, когда Спаситель дает ученикам, выразимся так, административные указания. Есть такие моменты, но в целом Евангелие описывает нам группу учеников, собравшихся вокруг Учителя. В идеале пресвитеры точно так же должны быть собраны вокруг своего учителя — епископа. Понятно, что это не совсем в нашей традиции, и это не так просто сделать, чтобы сложилось такое общение.

Следующая ступень — духовно-братское общение батюшки с прихожанами. Оно тоже нередко отсутствует. Нередко бывает так, что на приходе обеспечено все — и богослужение, и социальная деятельность, и миссионерская, и необходимые хозяйственные, ремонтные работы тоже ведутся, но такого духовного общения нет — чтобы пастырь с прихожанами был, как Христос с апостолами. Чтобы он действительно видел в прихожанах своих братьев и сестер. Но ведь это и есть жизнь церковной общины, а без общинности говорить о среде, порождающей и взращивающей настоящих пастырей-духовников, очень сложно.

Итак, три важных момента: духовно-братское общение епископа со священниками, священника с прихожанами и священников между собой. Что нужно для того, чтобы это получилось? Нужно этого возжелать, захотеть, а иначе говоря, все — и епископ, и пресвитер, и паства — должны поиметь к этому вкус. Известные слова апостола Павла кто епископства желает, доброго дела желает (1 Тим. 3, 1) точнее можно, по изъяснению архимандрита Киприана (Керна), прекрасно владевшего греческим языком, перевести так: кто имеет вкус к епископству, тот доброго дела желает. Под епископом здесь подразумевается не столько человек, занимающий высшую ступень иерархии, сколько именно пастырь. К сожалению, не всегда наблюдается у клирика вкус к пастырству.

Отчего гаснет пламя у пастырей? Лучше спросить: а было ли возгорание? Стремилась ли душа к Богу, восхотела ли она Царства Небесного? Если да, то при всех человеческих немощах и неспособностях, которых у любого человека много, этот огонь в нем будет гореть. Может ли он погаснуть или, как ныне говорят, выгореть? Может, если не подбрасывать «дрова». Чтобы не было выгорания, о котором много пишут, священнику нужно каждый день вновь и вновь духовно питаться. Очень важна для него молитвенная жизнь. Казалось бы, он молится каждый день с утра до вечера: Литургия, молебен, крещение, венчание, отпевание — ведь все это и есть молитва. Но если он исполняет это только по обязанности, если он рад, что ему удалось Литургию отслужить не за полтора часа, а за час с четвертью — тогда он оскудевает в молитве. Искал ли священник на молитве Бога? Стяжал ли Его Присутствие? Если же этого нет, то два священника, встретившись, не могут говорить о духовном — как будто бы табу наложено на эту тему. А преподобные — возвращаясь к житиям — только об этом и говорили: им было, что друг другу сказать, и было, что услышать. А еще очень важно, чтобы пастырь жил чтением Слова Божия, питался им.

Но если вначале не было той самой спички, если человек не загорелся когда-то и тем не менее стал священником — тогда и о выгорании не придется говорить: не может выгореть то, что и не горело.
Что касается поколения, выросшего за компьютером, и утраты традиции чтения книг — прогресс остановить невозможно. Печально, что прогресс может быть разрушительным. Информационная революция совершила и совершает свое разрушительное действие. Это разрушительное действие не обошло стороной и духовную жизнь. Но оскудение духовной жизни не обязательно связывать с компьютерами.

Мы становимся свидетелями того, как уходят в прошлое два явления. Первое — это литература. Русская литература, которой, по сути, всего два века с небольшим, имела на протяжении этих двух веков колоссальное духовное значение для русского общества. Теперь литература уходит вместе с последними писателями-деревенщиками. Мы не можем представить себе, чем бы мы были без нашей литературы. Но вот приходит молодое поколение — и семинаристы наши, увы, не исключение, — которое путает братьев Карамазовых с братьями Стругацкими. Соответственно, они не владеют литературным языком. И это с неизбежностью проецируется на их духовный мир, потому что язык русской литературы — это язык духовный. Они с легкостью ориентируются в мире Интернета, во всех блогах, форумах, живых журналах, но все это не заменит им духовного языка.

А второе «уходящее поколение» — это старцы. Старчеству в Русской Церкви тоже, по сути, два века, если начинать с Паисия Величковского. Даже XX век с его тотальным погромом Церкви дал целую плеяду, несколько десятков выдающихся старцев этой эпохи. Их легко назвать: это и схиигумен Савва (Остапенко), и отец Иоанн (Крестьянкин), и отец Николай Гурьянов, и отец Кирилл (Павлов), отец Илий (Ноздрин), митрополит Зиновий в Грузии… Когда я пришел в Православную Церковь, я никого из них еще не видел, но я их всех знал. От кого? От приходских бабушек, которые к ним ездили. Я начинал служить в Кызыле, в Туве, а там были сплошь духовные чада схиигумена Саввы (Остапенко), который жил в Псково-Печерском монастыре. А еще можно назвать тех, кто постарше: Севастиана Карагандинского, Лаврентия Черниговского, Тавриона (Батозского), Серафима (Тяпочкина)… И от этих старцев духовно питались многие наши священники. Они становились добрыми пастырями, потому что были птенцами из этих гнезд. Но и это поколение священников уже уходит.

Однако я не сомневаюсь, что Дух Святой не оставляет Свою Церковь, и потому предполагаю, что старчество может быть заменено чем-то иным. Ведь сегодня мы имеем замечательную плеяду пастырей-просветителей, каковых не было раньше. Может быть, сейчас их время. Это некое другое дарование Духа Святого. Одним из первых можно назвать протоиерея Всеволода Шпиллера. Отношение к этим священникам разное, но это не должно пугать: если мы обратимся к истории Церкви, то увидим, что и раньше даже между святыми не все было просто. Как драматичны истории жизни святого Афанасия Великого, святого Иоанна Златоуста и Епифания Кипрского, Фотия и Игнатия Константинопольских и многих других. Это сейчас от них остались иконы и тома творений, а тогда это были — живые люди и очень непростые истории их взаимоотношений. Но теперь страсти ушли, а осталось именно то, что для Церкви бесценно.

Однако в деятельности просветителя, иначе говоря, проповедника, миссионера, апологета, богослова есть та опасность, о которой мы с вами, по сути, и беседуем: увлекшись духовным просвещением, можно утратить то единое на потребу, о котором Учитель говорил Марфе (ср.: Лк. 10, 42).

Церковь сейчас чрезвычайно активна. Каждая епархия имеет свой отдел религиозного образования, миссионерский отдел, социальный, взаимодействия с армией… И это все хорошо, необходимо, без этого в наше время нельзя. Но нельзя, чтобы ум действовал отдельно от сердца. Как говорили святые отцы? — «Держи ум в сердце и оттуда взывай к Господу». Если мы будем жить именно так, Церковь будет питательной средой, порождающей и воспитывающей своих пастырей.